Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская пла - Страница 58

Колесный робот остановился, опасаясь, что их присутствие будет замечено. Эйлер отсоединился от робота и перешел в другое состояние — полной прозрачности. Он вытянул четыре телескопические ноги, которые подняли его над землей, и осторожно двинулся вперед.

Этот район назывался Свалкой, чем он в сущности и являлся. Местность представляла собой искусственное плато, возникшее из обломков старой технологии гуманоидов. Спустя сорок лет после того, как была превращена в утиль старая цивилизация, ее останки засыпали землей, на которой были возведены корпуса современных зданий. Новое рациональное мышление победило окончательно. Но под слоем почвы, словно в подсознании, жили, как смутные сны, старые верования и догмы, прежде составлявшие едва ли не главную сущность гуманоидной расы.

Эйлер осторожно продвигался вперед по истерзанной земле, нащупывая ногами неровности. Когда он замечал какое-то движение, он останавливался, чтобы осмотреться.

На свалке вновь были построены дома, похожие на те, в которых когда-то жили люди. Это была пародия на человеческие жилища. Присмотревшись, Эйлер увидел, что дома были изготовлены из мусора, найденного на свалке. Вместо окон — автомобильные двери, вместо дверей — металлические панели, выдранные из компьютеров, а ступеньки — из сгоревших тостеров. На улицах, проложенных между домами, на авеню, похожих на декорации из древних мюзиклов, кривлялись жуткие существа. Хлоп-топ, топ-хлоп, дзынь-дринь, дринь-дзынь…

Они исполняли медленные ритмические танцы, которые сопровождались вихлянием бедер, покачиванием голов, хлопками, топаньем, бряцанием… Одни выглядели как уродливые подобия мужчин, другие были похожи на уродливых женщин. Во всех окнах торчали неотрывно следящие за танцами страшилы…

Это были человекоподобные роботы, сконструированные еще людьми в конце двадцатого — начале двадцать первого века. Они были совершенно бесполезны в полностью автоматизированном обществе и выброшены на свалку, когда со старыми технологиями было покончено. Но пока не кончился заряд питавшей их энергии, они продолжали функционировать в одном из последних гетто.

Невидимый Эйлер продирался через толпу роботов, высматривая Андерсена. Человекообразные роботы подражали исчезнувшей расе, с которой они когда-то сосуществовали бок о бок. Они носили старую человеческую одежду, а вернее сказать, отдаленно напоминавшее одежду тряпье, подобранное на свалке, шляпы и котелки из консервных банок, держали в руках курительные трубки, изготовленные из обрезков шлангов, украшали себя прическами а-ля «конский хвост» из пакли, перевязанными изоляционными ленточками. Свою электронную память они периодически оживляли старыми кинолентами, в изобилии валявшимися на свалке. Механическими жестами они копировали движения давно исчезнувших теней, имитировали чувства, заставлявшие учащенно биться человеческие сердца. Они были о себе высокого мнения и ставили себя даже выше роботов, которые вытеснили их.

Андерсен нашел пристанище среди них. Он прятал человеческую кожу, кости и волосы, обмотавшись связками консервных банок и одевшись в стальную броню, для которой он использовал заржавевший бидон. Он пытался замаскироваться под человекообразного робота, но Эйлера трудно было провести. Тот сразу понял, что это человек, когда увидел фигуру, стоявшую в проеме псевдодвери. Эйлер поднялся в воздух и, подлетев ближе, направил на человека парализатор и произвел выстрел. Затем он сбросил вниз сеть и ловко подцепил обмякшее тело.

Кто-то ударил в колокол, предупреждая об опасности. Остановив танец, человекороботы спасались бегством, производя жуткий шум, бряцая и громыхая железом. Они зарывались в землю, со страхом следя за почти невидимой маленькой фигуркой, которая, негромко жужжа, возвращалась в Наблюдательный пункт с захваченным ею человеческим существом — спутанное сетью тело человека беспомощно моталось в воздухе, под крылом парящего робота. Старый колокол продолжал скорбно гудеть, его голос звучал долго после того, как сцена опустела.

В комнате царил мрак, совершенно непроницаемый для человеческих глаз.

Десятый Координатор выставлял себя в Новом Йорке в качестве огромной настенной надписи, вызывающей эстетическое наслаждение у истинных знатоков, которые пропускают свои ощущения через ультра- и инфрафильтры. Это стало имиджем Координатора.

Главный Наблюдатель Эйлер не рассчитывал на то, что он немедленно будет вызван Координатором. Он терпеливо ждал. Андерсен валялся на полу, в куче консервных банок, из которых он пытался сделать рыцарские доспехи, — они не спасли его. Он медленно приходил в себя после парализующего укола.

Координатор сказал:

— Их зрение способно функционировать в диапазоне световых волн от 4 до 7 сантиметров.

Эйлер послушно надавил на стенную панель, и в комнате зажегся свет. Андерсен приоткрыл один глаз.

— Я полагаю, ты знаешь о людях, Наблюдатель? — задал вопрос Координатор.

Он использовал голос. Это были не просто звуки, которые в состоянии уловить человеческое ухо, а звучный и сочный человеческий голос.

Город не слышал человеческих голосов с тех пор, как гуманоидам поддали коленкой под зад.

— Я… мне кажется, знаю о людях более чем достаточно, — произнес Эйлер, используя для переговоров привычный высокочастотный канал. И звучал человеческий голос, кстати, гораздо приятнее для слуха, когда он был пропущен через частотный фильтр. — Эта кучка дерьма, которая валяется здесь на полу, стоит дороже, чем весь исчезнувший человеческий род. Банк Мастера Боффа обещал в случае поимки выложить кругленькую сумму.