Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская пла - Страница 157

157

Гроги устремились вперед Снок-Снока и Эйнсона и плюхнулись в навозную кучу, в которой нежилась Квекво. Снок-Снок и Эйнсон в нерешительности остановились в дверном проеме, выглядывая через проволоку. К воротам подскочил четырехколесный вездеход.

«После сорока лет, — думал Эйнсон, — сорока лет мира и спокойствия, хотя не все они были так уж благополучны, им потребовалось явиться и потревожить меня!

Они могли бы дать мне умереть спокойно. Я смог бы это сделать еще до начала следующего эсоуда и не возражал бы, чтобы меня похоронили под амповыми деревьями».

Он свистнул своему грогу и остался ждать на месте.

Из вездехода выпрыгнули три человека.

Повинуясь подсознательной мысли, Эйнсон вернулся в коридор и толкнул дверь в небольшую оружейную комнату, привыкая к свету. Повсюду лежал толстый слой пыли. Он открыл металлическую коробку и вынул винтовку, поблескивавшую матовым светом; но где же была амуниция?

Он с отвращением оглядел окружавший его беспорядок, бросил оружие на грязный пол и, шаркая, вернулся в коридор. Он слишком долго наслаждался на Дапдрофе покоем, чтобы теперь стрелять из ружья.

Один из людей, высадившихся из вездехода, был уже почти у входной двери. Двух других он оставил у входа в форт.

Эйнсон дрогнул. Как он обращался к себе подобным? К этому парню не так-то просто обратиться. Хотя, вероятно, он был чуть старше Эйнсона, его не коснулись сорок лет утроенной гравитации. Он был одет в форму, — безусловно, служба поддерживала его тело в хорошем состоянии, что бы там ни было с разумом. Его лицо имело такое откормленное и в то же время ханжеское выражение, как будто он только что отобедал вместе с епископом.

— Вы — Самюэль Мелмус с «Ганзаса»? — спросил солдат, принимая нейтральную позу на укрепленных против гравитации ногах, заслоняя собой дверь. Его вид изумил Эйнсона: две одетые конечности выглядят странно, если ты к этому не привык.

— Мелмус? — спросил солдат.

Эйнсон не понимал, что тот имел в виду, он не мог подобрать подходящий ответ.

— Ну, ну, ведь ты же — Мелмус с «Ганзаса», не так ли?

Слова опять повисли в воздухе.

— Он ошибся, — решил Снок-Снок, ближе подходя к незнакомцу.

— Ты не мог бы приказать своим животным не выходить из лужи? Ты — Мелмус, я узнаю тебя. Почему ты мне не отвечаешь?

В мозгу Эйнсона зашевелились обрывки старых фраз.

— Похоже на дождь, — сказал он.

— Ты можешь говорить! Боюсь, тебе пришлось слишком долго ждать освобождения. Как ты, Мелмус? Ты не помнишь меня?

Эйнсон безнадежно уставился на фигуру военного. Он никого не мог вспомнить с Земли, кроме своего отца.

— Я боюсь… Прошло столько времени… Я был один.

— Сорок один год. Меня зовут Квилтер, Хэнк Квилтер, капитан межзвездного корабля «Хайтейл»… Квилтер. Ты помнишь меня?

— Прошло столько времени.

— Я когда-то поставил тебе синяк. Все эти годы меня мучила совесть. Когда меня направили в этот военный сектор, я не преминул заглянуть к тебе. Я рад, что ты не держишь на меня зла, хотя это большой щелчок по носу — сознавать, что тебя просто забыли. Как тут было, на Песталоцци?

Он хотел быть радушным по отношению к этому парню, который, казалось, хотел ему добра, но не мог вести нормальную беседу.

— Э-э… Песта… песта… я был заперт все эти годы здесь, на Дапдрофе. — Затем он подумал о чем-то, что беспокоило его — быть может, в течение лет десяти, но очень давно. Он оперся на дверной косяк, прокашлялся и спросил:

— Почему они не приехали за мной, капитан… э-э, капитан?..

— Капитан Квилтер. Хэнк. Я в самом деле удивляюсь, почему ты не узнаешь меня. Я очень хорошо тебя помню, хотя за это время один дьявол знает, через что я прошел… Ну это дело прошлое, а твой вопрос требует ответа. Можно мне войти?

— Войти? Да, вы можете войти.

Капитан Квилтер заглянул за спину старого калеки, принюхался и покачал головой. Очевидно, старик стал совсем местным и приглашал свиней в дом.

— Может быть, лучше тебе пройти в вездеход? У меня есть бутылка виски, которая тебе может оказаться полезной.

— Хорошо. А могут Снок-Снок и Квекво пойти с нами?

— Ради Бога! Эти двое? От них несет… Может быть, ты привык к ним, Мелмус, но я еще нет. Позволь предложить свою руку.

Эйнсон с гневом отбросил руку обидчика и поплелся на своих костылях.

— Я не задержусь, Снок-Снок, — сказал он на только им двум понятном языке. — Мне надо кое-что выяснить.

С удовольствием он заметил, что пыхтел гораздо меньше капитана. Они оба отдохнули в вездеходе под взглядами двух рядовых, выражавших скрытый интерес. Как бы извиняясь, капитан предложил бутылку и, когда Эйнсон отказался, выпил ее сам.

Воспользовавшись паузой, Эйнсон попытался приготовить какую-нибудь дружелюбную фразу. Но все, что он смог выдавить, было:

— Они так и не приехали за мной, капитан.

— В этом некого винить, Мелмус. Поверь мне, здесь ты был далеко от всех проблем. На Земле творилось черт знает что. Пожалуй, я расскажу об этом. Ты помнишь продолжительные конфликты на Хароне, которые велись по старой системе? Так вот, там вышла из-под контроля Англо-Бразильская война. Британцы стали нарушать тогдашние военные законы. Обнаружилось, что они тайно доставили одного высококвалифицированного специалиста — главного исследователя, — который мог бы создать для них неоправданные преимущества в конфликте, применив на месте свои знания. Знаешь, я все это учил в школе военной истории, но мелкие детали все равно забываются. Как бы там ни было, этого парня, исследователя, вернули с Харона на Землю для того, чтобы предать суду, и тут же пристрелили. Бразильцы сказали, что он покончил самоубийством. Британцы — что его убили бразильцы; в это вовлекли и Штаты — оказалось, что рядом с тюрьмой нашли американский револьвер, в общем, не успел никто глазом моргнуть, как началась допотопная война, прямо на Земле.

157